Игорь Москвин - Петербургский сыск. 1874 год, апрель
Илья посмотрел на Путилина, тот легонько кивнул головой, мол, говори, не тушуйся, я вас и пригласил по причине, что полностью доверяю.
– Доверяй, но с осторожностью, – Чипурин продолжал смотреть на квартального.
– Не пойму, – скривил губы младший помощник, – он же начальство и возможностей поболе нашего, прикажет околоточным и городовым и те землю копытами изроют.
– Вот именно, что в другом месте, – Илья подставил чашку под кран самовара, вода, дымясь паром, с бульканьем потекла.
– Я понимаю, – теперь кивал головой Карузин, —что у кого—то окажется длинный
язычок.
– Наконец—то, – с шумом выдохнул Илья.
– Ладно, – Путилин присел на свободный стул, – братцы, подуэлили и хватит. Ты, Петя, прав, однако я хочу воров поймать, а не сделать так, чтобы они из города уехали. Уедут, а через три месяца, полгодика снова в столице по магазинам будут орудовать. Пусть уж в Сибири делом заняты будут. Майору Самойлову я питаю доверие, но его окружает много людей, не дай Бог, он где скажет, может не со зла, а с простого хвастовства и слова его услышать не совсем те уши, что хотелось бы. Затаятся наши разбойнички, как их тогда найти? Понятен расклад?
– А как же, – Петя положил руки на стол.
– Так что приступим к нашему делу, если все понятно.
– Приступим, – Илья с шумом отхлебнул из чашки.
– Известно, что в апреле и начале мая в Петербурге совершено семь, нет теперь восемь краж.
– Почему восемь? – Удивился Петя. – Кожный Божий день в книге приключений отмечены кражи.
– Петя, – повысил голос Путилин, – ты поначалу дослушай своего начальника, а уж потом высказывайся.
– Нет, Петя, ты точно так и останешься в младших, если перебивать будешь старших по должности.
Карузин в ответ только засопел.
– Восемь краж, – Иван Дмитриевич выделил эти «восемь», – все бы ничего, как ты правильно заметил, – квартальный посмотрел на Петю, – но каждое из них выделяется тем, что на месте преступления оставлено вот это, – и Путилин положил на стол ломик и ключи, – а это мне подсказывает, одних рук дело.
Илья взял в руки ломик.
– Хороший инструмент.
– Вот именно.
– Зачем тогда бросать хороший инструмент, если он в другой раз понадобится? – Удивился Петя.
– Петя, Петя, головой думай, а потом спрашивай, а у тебя наоборот, сперва выскочит слово, а уж потом мысль завертится.
– Так, так, значит, они чувствуют свою безнаказанность или…
– Раз начал, договаривай.
– Кто—то их предупреждает? – Брови у Пети взлетели.
– Наконец—то, мы ж каждый день извещаем о происшествиях в квартале пристава и его помощников.
– Так они…
– Нет, Петя, я не хочу порочить ничьих имён, но и не хотелось бы, чтобы сторонние люди были бы извещены о том, что мы хотим предпринять.
– Понятно, – теперь Карузин смотрел недобрым взглядом на Илью.
– Если понятно, то вот, что мы должны предпринять…
Помощники чуть ли не одновременно повернули головы к квартальному и приготовились внимательно слушать.
Глава двадцать пятая. Конец магазинного дела
Петя Карузин, следуя указаниям Путилина, обошёл Садовую, Гороховую улицы с расспросами о Фильке и Стёпке. В самом деле, они под видом покупателей ходили по магазинам, договаривались о покупке товара, но к назначенному сроку не являлись, либо время визита не пришло.
Путилин не сомневался, что за грабежами стоит Филька, поэтому через своих агентов среди преступной «братии» попытался разузнать о Филимоне Иванове, уроженце Торжоковского уезда и в последний раз осуждённого Калужской судебной палатой по 924, 1459 и 1633 статьям Уложения о наказаниях в каторжные работы в крепости на 6 лет. Тёртый калач, приехал в столицу, сколотил из сидельцев или их приятелей шайку и занялся кражами. Слава Богу, что пока ни одного смертоубийства нет. Но это «пока», а ежели нарвутся в магазине или квартире на свидетеля. Не шутки будут.
Квартальный вернулся домой поздно, в первом часу, хотя на улице и стояли белые денечки и не чувствовалось время, но усталость давала о себе знать. Ноги гудели, что колокола в церковный праздник, рубашка на спине от постоянного хождения то в одно место, то в другое была влажной. Не назначишь же встречу всем «добровольным» агентам одновременно, каждый из них не знает, что служит Путилину источником новостей. Вот и сейчас Иван Дмитриевич поднял с пола, когда вошёл в квартиру, клочок грязной бумаги, на котором печатными буквами, наползающими друг на друга, было написано:
«Друх зивет у мамаши в Депском первулки».
– Молодец, – прошептал Иван Дмитриевич и с улыбкой покачал головой, – вот не ожидал такой прыти, – квартальный узнал и почерк, и такой вид связи. Парамон, давний поставщик не слишком полезных новостей, не стремился, чтобы его увидели в компании с полицейским, поэтому и подбрасывал в квартиру «депеши», как их прозывал Путилин. – Значит, в Депском… Понятно, это либо Деповский, либо Дерпский. Второе более подходит, остается только выяснить в каком доме. Там, в переулке, если память не изменяет, несколько фабричных зданий и доходных домов, а это сужает поиски. Хотя вот, по какому паспорту проживает мать Филимона, не ведомо. Ничего, – приободрил себя Иван Дмитриевич, – распутаем клубочек, чай мы тоже не лаптем шиты…
Путилин решил с самого утра направиться в Дерпский переулок, правда, он имел отношение к другому участку и даже другой части. Квартального надзирателя Иван Дмитриевич знал шапочно, их с год тому познакомили, но поручик Вишневский, навряд ли, запомнил старшего помощника из квартала, находящегося в стороне.
Придётся, однако, направить стопы в те края, даже рассказать кое—что, отнюдь не все, но частью правды приправить повествование.
Каким бы не был Филимон, а мамашу свою привёз из Торжоковского уезда, видимо, не все человеческие чувства утратил, поселил в маленьком переулке, Иван Дмитриевич взял со стола «Справочная книга Санкт—Петербурга» за прошлый 1873 год и начал листать. Открыл на странице, где были перечислены дома по Дерпскому переулку с их принадлежностью: купец 2—й гильдии Бейер Франц—Луи, 57 лет, прусский подданный, веры лютеранской, платит гильдейскую повинность с 1868 Жительство: Нарвская часть 2 уч. по Дерптскому пер. дом №3, содержит механическое заведение в доме жительства. Напротив расположен Дровяной двор, принадлежащий Экспедиции Государственных бумаг, с этим все ясно. Далее деревянные дома мещанки Веры Кузьминичны Рыжковской, почётного гражданина Сергея Никитича Князькова, следующие – мещанин Петрова и Троицкого. Эти двухэтажные. По бейеровской стороне стоят два кирпичных доходных дома – один купцов 2 гильдии Парамоновых, второй – Глафиры Степановны Манакиной. Вот они и представляют больший интерес, конечно, нельзя отбрасывать со счетов и деревянные дома. Завтра посмотрим, Путилин захлопнул книгу и отправился спать.
Утром Путилин поднимался рано, но был удивлён, когда в дверь постучали. Сперва робко, словно боялись разбудить, но потом гость, наверное, вспомнил, что к квартальному надзирателю приходит днём убираться женщина из соседнего дома, и стук стал громче и настойчивее.
– Иду, – произнёс Иван Дмитриевич скорее для себя, нежели для гостя, который все равно не услышал бы.
– Иван Дмитрич, – на пороге стоял Илья, – я подумал, что волка ноги кормят, – начал он заготовленной загодя фразой.
– Что там, заходи, – перебил помощника квартальный, – у меня и самовар вскипел.
Только за чашкой ароматного чая. На что не жалел денег Путилин, так на хороший чай, за ним ездил чуть ли не на край города, на Аптекарский, в маленькую неприметную лавку.
– Не спится? – Иван Дмитриевич пригубил чашку.
– Какой там, – отмахнулся Илья, – все о деле думаю.
– И что надумал?
– Как бы это сказать? – Помощник так и не донёс чашку до рта, поставил на стол.
– Говори, как есть.
– Вот Филька, Филимон Иванов, трижды испытавший на себе фемидову руку. Я посмотрел по книгам, в последний раз шесть лет он провёл на каторге, но тянет его на приключения, вот недавно по уездным да губернским городам, а нынче в столицу потянуло.
Путилин терпеливо слушал, ничего нового Илья не говорил, но Иван Дмитриевич не спешил перебивать помощника, тем самым показывая заинтересованность в словах собеседниках. Оно так и было. Иной раз неожиданная мысль, высказанная вскользь, давала почву для дальнейших размышлений.
– Мне, кажется, хочет он здесь обосноваться, может быть, и домик присмотрел здесь. Стоит, наверное, просмотреть реестр купчих.
– Возможно и с какого числа?
– Со дня выхода с каторги.
– Разумно, а если дом куплен ранее.
– Кем? – Изумился Илья.
– Родственником.
– Я об этом не подумал.
– Не буду тебя, Илюша, томить. В самом деле, Филимон перевёз из родного уезда в столицу мать, но не купил домик, а проживает он с ней, а может, она одна в доходном доме.
